Если сидеть с Александром Николаевичем за столом, то никогда бы не понять, что у этого улыбчивого, оптимистичного рассказчика нет обеих ног – сахарный диабет сделал своё черное дело… И его удел активной жизни – инвалидная коляска, которая вросла в его быт и его существование вместе с другими атрибутами жизни…
— Тут привыкай – не привыкай, а куда денешься: не лежать же на диване или в кровати, чтобы смотреть телевизор и вести домашние диалоги. Надо по возможностям своего организма, своего темперамента, любви к движению искать пути динамичного продолжения жизни. Я же всю жизнь был в активном состоянии, вел энергичную и спортивную деятельность, не рассчитывая, что однажды окажусь без ног, без самостоятельного передвижения, без надежды ступить на землю своими ногами… Но первые дни и месяцы мрачных раздумий и тягостного настроения после осознания своей инвалидности прошли бесследно. Сейчас я не могу сказать: «Я беспомощный, я – неполноценный человек… Нет! Люблю жизнь, люблю её прелести, радуюсь своим замечательным дочерям, моей любимой супруге, моим родственникам и внукам, встречам со своей бесценной деревней Лукино на Вологодчине, недалеко от Белогорска… Вот сейчас не могу дождаться, когда через 14 дней сяду в поезд и поеду туда. И пусть непросто меня спустить по лестнице до такси: приходится моему зятю и знакомым меня на волокуше спускать, пусть непросто разместиться в поезде (нашли с женой способ, как лучше добираться до Вологды), пусть какие-то неудобства в дороге возникают, но когда вижу свой дом, свою лавочку в саду, своё убежище от дождя под яблоней (китайка) – сразу чувствую в себе молодость, силу, уверенность в своём будущем… Вера в лучшую жизнь и счастье в этой жизни ощущаю в полный рост… Хо-ро-шо!
Пришли к Александру Николаевичу в гости на проспект Ленина с Николаем Васильевичем Корякиным. Антонина Михайловна, спутница жизни юбиляра, и сам Александр Николаевич встречали нас в просторной прихожей. Он уверенно управлял своим «автомобилем» (шутил), направляясь в большой зал. Мы уселись с Николаем Васильевичем поудобнее на диване,хозяин – на коляске напротив, и беседа о жизни юбиляра началась…
Истории севрыбфлотовца (избранные)
После окончания высшей мореходки, получив диплом инженера-механика, красивый и статный специалист пришел на работу в «Севрыбхолодфлот». Там, в отделе Севтехрыбпрома, его с нетерпением ждали. И началась производственная деятельность, ставшая на долгие годы привязанностью Александра Мылова к родному флоту…
— На плавбазе «Алексей Хлобыстов» я со своими сотрудниками из Севтехрыбпрома проводили наладку новой установки по производству рыбной продукции для сельского хозяйства. Проводили выпуск продукции в условиях морских будней, непосредственно в Норвежском море. Море было неспокойно, но мы старались завершить все работы в срок… Ко мне подошел капитан плавбазы Вячеслав Кургузов (мой однокурсник): «Пойдем, надо посоветоваться…». Пришла, как оказалось, криптограмма от начальника ВРПО «Севрыба» Михаила Ивановича Каргина. Мы были на промысле в морском районе Северной Норвегии. В криптограмме сообщалось, что там-то и там-то терпит крушение подводная лодка… Вячеслав спросил: «Что делать?» «Ты – капитан. Решай». В нашем морском районе ещё 2 плавбазы были, но они остались на месте. Мы же отправились на помощь… При подходе к месту ЧП услышали мощный звук «бух». Оказалось, что подлодка, встав почти вертикально, ушла на дно. Прямо перед нашим подходом. Это была знаменитая теперь К-278 «Комсомолец». Произошла эта трагедия 7 апреля 1989 года. Мы стали помогать вытаскивать подводников из воды. Некоторые уже не дышали. Спасли человек 30. 16 – были мертвыми: переохлаждение. В подлодке погиб капитан и ещё несколько человек. Уже на плавбазе снимали с моряков робы. Растирать было нечем – спирт уже закончился у доктора. Нашли одеколон. Растирали тело, а оно оставалось холодным, хотя руки наши горели от одеколона… Синева тел до сих пор в глазах… Один матрос попросил закурить. Затянулся пару раз, и вдруг побледнел, перестал дышать – сердце не выдержало нагрузку… Потом ещё двое подводников умерли, не пережив переохлаждения… Вот фотография. Смотрите. Это оставшийся в живых экипаж в госпитале. Стоят герои, выжившие в этом страшном пожаре на «Комсомольце», а сидят – приехавшие в госпиталь начальники, которые, по идее, должны стоять в задних рядах. Почему так говорю? Когда подошли с вытащенными из воды подводниками, которых наши моряки переодели, помыли в бане, накормили, к крейсеру «Киев» СФ, то там, на палубе, встречали этих подводников начальники, которые спрятались за перегородкой, боясь заразиться от «комсомольцев» радиацией. Наши ребята освистали их и кричали оскорбления этим трусам… Такие вот дела… А потом наш экипаж собрали в Мурманске, чтобы вручить эти фотографии и буклеты (народа было тогда на торжестве очень много), чтобы поблагодарить за спасение наших подводников… Слез было немало…
Фотография из госпиталя была ксерокопией с оригинала. Оказалось, что Мыловы, будучи в Новомосковске, прознали, что у их знакомой есть подруга, учительница. А её ученик погиб в той трагедии. Учительница попросила Александра Мылова подарить фотографию школьному музею, чтобы она служила для всех учащихся школы напоминанием о подвиге моряков АПЛ «Комсомолец» и об её ученике…
— Как не подарить? – Задает себе самому вопрос наш собеседник, наш юбиляр. – Для такой священной цели – ничего не жалко. Я бы и сам там беседу провел, но жаль — не было для этого обстоятельств. И всё же горжусь немного тем, что эта фотография призовет юные сердца школьников к новому видению подвига, к самим им придет такое осознание, когда не слова будут вершить их мысли о Родине, а настоящий морской поступок, который возвеличивает личность человека…
Продолжение историй севрыбхолодфлотца
Надо сказать и о самом Александре Мылове несколько слов. Он родился в Мурманске, здесь пошел в школу: сначала в 18-ю, потом в 31-ю, а завершал учебу в 1965 году в школе № 38. В волейбол, а этот вид спорта стал главным в его жизни, начал играть в 9-м классе. Выступал на городских и областных соревнованиях, стремился попасть в сборные команды, шлифовал технику, старался исполнять блок и пробивать мяч на сторону соперника мощно и точно. Поступил в высшую мореходку, здесь тоже выступал за сборную команду вуза, потом и в сборную дружину Заполярья попал…
— Поехали мы с командой по турнирам в Иркутск, Воркуту, Новосибирск… Играли самоотверженно, азартно, с охотцей. Побеждали, но и проигрывали иногда. В один из таких сезонов отправились под руководством Станислава Вязьменского в Финляндию: туры игр прошли в Рованиеми, Турку и других городках. Спортивную форму нам не выдали, а потому каждый старался найти для себя что-то из своего «гардероба». Потом нашли динамовские майки, но убрали букву «Д», чтобы не раздражать финскую публику – не любили они милиционеров… Не забыть, как на парад команд надо было выходить со знаменем. Вязьменский спрашивает у нашего тренера Николая Степановича Выборнова: «Кто понесет знамя?» «Мылов». «Так у него дырка на трико». «Девушки заштопают»… На фотографии видна моя дырочка на коленке – так её наши девушки умело залатали…
Рассказал Александр Николаевич об одном волейбольном эпизоде из жизни: в спортзал 47-й школы, где часто собирались волейболисты, любил приходить на тренировки Рамазан Абдулатипов, кандидат наук, потом доктор наук, завкафедрой МГТУ (впоследствии ставший спикером Совета национальностей Верховного Совета РСФСР, потом депутатом Госдумы, сенатором, главой Дагестана и т.д.). Так вот, наш юбиляр всегда играл против Абдулатипова – так сложилось (соперничество, видимо). В один из моментов, ставя блок Рамазану, получил удар по мизинцу. Палец хрустнул. Перемотал бинтом мизинец и безымянный заодно (друзья помогли) продолжил играть:
— Во мне зажглась мысль – отомстить дагестанцу. И когда он ставил мне блок над сеткой, ударил изо всех сил и по мячу и по его большому пальцу. Он замотал рукой и схватился за палец. «Есть! – Радостно подумал я тогда. Получил!» Потом мы отлично общались. А когда Рамазан уехал в Москву, стал завсектором ЦК КПСС, я однажды, приехав в столицу по делам нашего отдела, хотел ему позвонить и встретиться. Но секретарь сказала, что Рамазан в отпуске, и я не сумел выполнить просьбу коллег по работе, чтобы он нам помог решить техническую проблему в Севтехрыбпроме… Жаль. Больше мы не виделись…
Рассказы Александра Николаевича чередовались серьезно-юморными воспоминаниями, а их в жизни ветерана спорта было в избытке. Вот одна короткая история о любви – в стиле Мылова:
— Как нашел свою половинку? Просто: наши мамы дружили, а однажды пригласили и детей к столу. Посидели, выпили вина, угостились вкуснятиной и увидели друг друга. Мне Тоня понравилась сразу. Тут я вскоре ушел в море в командировку, вернулся, позвонил Антонине. Поговорили, стали встречаться, а тут и пришла пора справлять свадьбу… Вот так и полюбили друг друга, произведя на свет двух милых, замечательных дочек. Я, правда, после того, как Антонина родила старшую, заявил: «Второго – только пацана! Никого другого!» Идем через несколько лет к роддому с дочкой. Звонок мне. Дочка смотрит на меня и спрашивает: «Опять девочка? Не пойдешь за ней?» «Пойду и буду радоваться!»
Больше не станем искушаться рассказами старого волейболиста, который видит сейчас любимую игру только по ТВ. Но жизнь-то его идет полным ходом. Потому и спросили у Александра Николаевича вот о чем:
— Какой главный принцип был у вас в волейболе?
— Проиграл – бывает: не падай духом. Иди и побеждай в следующей игре. Проиграл сейчас – завтра победишь!
— Что в волейболе вы не достигли?
— Был у меня хороший знакомый: Худяков Юрий Савельевич. Он играл за 2-ю сборную команду Советского Союза. Как-то пригласил меня к себе. Все медали показал, награды. Внушительный комплект. И тут-то и говорит мне: «Жаль, что не взял тебя в институт Лесгафта. Мог бы стать классным волейболистом: всё у тебя есть для этого – рост, прыжок, удар, блок… Нет, не в мореходку тебе надо было идти…
— Случись начать жизнь сызнова. Что смогли бы изменить в ней?
— Волейбол точно бы не бросил. Но по-другому стал бы в нем заниматься. Оттачивал бы упорнее прыжки, блок бы шлифовал. Меньше употреблял бы спиртного, больше времени отдавал тренировкам…
— Оглядываясь на прошедшие годы, что пожелали бы себе сейчас?
— Здоровья в первую очередь. И конечно, чтобы не обрубки были вместо ног, а полноценные спортивные ноги…И двигаться самому, самому помогать другим…
— Какую черту в мужчине оцениваете выше других?
— Порядочность. Нельзя жить в обмане, лукавстве. Это главное…
— А в женщине, что отметили бы в этом плане?
— Прислушивание к мнению мужчины. Не заявлять, как в том анекдоте, что не думаю, а знаю уже, что делать, а именно прислушиваться, взвешивать и потом решать…
— Какую черту характера в себе осудили бы?
— Несдержанность, может быть. Вот вспоминаю, что с мамой резко поговорил перед самым её концом жизни. Врач потом сказал мне, что инсульт не из-за этого произошел – сердце, мол, сосуды изношены. А я всё равно нет-нет да осуждаю себя за тот резкий разговор с любимым человеком. В сознании как-то это держится… Хотя, может, и не моя вина в её смерти…
— Какой счастливый момент – самый-самый – можете отметить в своей жизни?
— Эх, сказал бы да не могу вспомнить… Были, конечно, счастливые моменты, но один… Нет, не вспомню сейчас…
— Представ перед Всевышним, что ему скажете?
— Себя точно хвалить не буду. Расскажу, что утром после зарядки, обращаю взор к Богу, читаю молитвы. Потом, к вечеру, тоже с иконкой, опять к Богу обращаюсь. И благодарю за всё, за то, что создал меня, дал мне жизнь…
— Что скажете ветеранам спорта, встретившись с ними?
— Не надо думать, друзья, что всё прожито: мол, жизнь прошла. Я 5 месяцев в году в деревне провожу – и это счастливое время. Стоит жить только ради того, чтобы увидеть родные места. Ради наслаждения солнцем, природой, садом, домом, родными и близкими. Жизнь, помните, прекрасная штука!